Рафаэль Гусейнов: Со дня рождения Александра Исаевича Солженицына исполнилось 105 лет

Рафаэль Гусейнов

50 лет назад в парижском издательстве «ИМКА-Пресс» вышла одна из самых страшных книг в истории человечества – «Архипелаг ГУЛАГ». Когда размышляешь о жизни и судьбе большого русского писателя, не можешь не удивляться тому, как много драматических событий вместилось в годы, отведенные одному человеку. Великая Отечественная война, сталинские лагеря, тяжелая смертельная болезнь, которую он победил, неимоверно трудная работа над книгами, которые взорвали мир, а как считают некоторые – похоронили СССР, совсем короткая пора литературной славы на Родине, принудительная высылка из страны, Нобелевская премия, возвращение в свою страну, которая исполнила все условия опального писателя. И полное непонимание со стороны власть имущих, в общем-то забвение со стороны читающей публики и собратьев по перу в последние годы жизни. Всю свою долгую жизнь писатель боролся: не только с политическими противниками и литературными критиками, но и с вчерашними друзьями, былыми почитателями. Был ли он счастлив, прощаясь с этим миром, смог ли выполнить все, что было предначертано судьбой?

Архипелаг Солженицына

Хорошо помню тихую улочку Монтень в самом центре Латинского квартала Парижа. По этому адресу мы, советские аспиранты, стажировавшиеся в Сорбоннском университете, приходили в магазин «ИМКА-Пресс», чтобы полистать книги, выпущенные в Европе и Северной Америке на русском языке. Именно полистать, а не купить. Везти в те годы в СССР такого рода литературу значило подвергать себя большой опасности.

От одних имен авторов, выставленных на книжных полках, охватывала оторопь. Воспоминания Троцкого, Деникина, Керенского, открытые письма Сахарова, проза уже тогда живших за границей Аксенова, Галича, Довлатова. Знаменитая книга советского диссидента Амальрика «Просуществует ли СССР до 1984 года?». Но самыми главными были, конечно же, книги Солженицына. Среди первых изданий «Архипелага ГУЛАГ» особым спросом пользовались аккуратные небольшие томики на папиросной бумаге с микроскопическим шрифтом. Таким образом, огромный труд спрессовали в несколько малоформатных книг, которые помещались в карман пальто.

Находились смельчаки, которые перевозили их в СССР. Потом эти книги тайно распространялись по стране, наводя священный трепет на каждого, кто брал их в руки. Автор «Архипелага», на тот момент самый известный в мире русский человек, был, наверное, единственным, кто понимал, что произойдет, когда его книга попадет к первым читателям.

Те, кто хорошо знал Солженицына, утверждали, что писатель считал себя пророком. Но даже Александр Исаевич не мог себе представить, как сильно потрясет эта книга мир, как громко она отзовется в его стране и как сильно изменит его личную судьбу. Вчерашний зэк, отсидевший восемь лет от звонка до звонка, обреченный пациент ракового корпуса, скромный рязанский учитель, начинающий литератор станет фигурой мирового масштаба, лауреатом Нобелевской премии, человеком, с которым почтут за честь общаться короли и президенты. «Архипелаг» писался в 1958–1967 годах и был опубликован в Париже в декабре 1973 года. Все гонорары от книги переводились в Фонд Солженицына для оказания помощи узникам лагерей, их семьям. Сам автор, использовавший немало фактов, которые в то время было невозможно проверить, определил жанр своей книги как «опыт художественного исследования».

Советский историк Николай Яковлев в книге «ЦРУ против СССР» утверждал, что труд писателя является «результатом работы сотрудников американских спецслужб». Сомневаюсь в этом. То, что сумел раскрыть и показать Солженицын, не знали в полном объеме нигде: ни в ЦРУ, ни в КГБ, ни даже в Политбюро. Два бывших члена Политбюро признались в беседе со мной, что даже их, людей осведомленных, потрясло то, что они прочитали.

История выхода книги началась с трагедии. 23 августа 1973 года после пятидневного беспощадного допроса в КГБ одна из помощниц писателя Елизавета Воронянская выдала местоположение рукописи «Архипелага». Вернувшись домой, она повесилась. 5 сентября Солженицын узнал об этом и дал распоряжение печатать рукопись, которая в это время находилась в издательстве «ИМКА-Пресс» в Париже. Когда Солженицын принимал решение о публикации, он понимал, что его ожидает. Тогда же писатель заявил, что он и его семья «готовы ко всему». Надо понимать, что означало в те годы бросить вызов государству-сверхдержаве, не побояться тюрьмы и репрессий. И не будем забывать, что он это сделал в одиночку. Ведь Солженицын не возглавлял никаких организаций. За ним не стоял никто, кроме жены.

По существу, вся жизнь Солженицына с того момента, как он оказался в лагере, была посвящена только одному. Молодой, энергичный, умный и талантливый человек с большими творческими амбициями оказался выброшенным из жизни. Конечно, можно и в такой мясорубке выжить, выйти через десяток лет на свободу несчастным и сломленным человеком. Но что это будет за жизнь?

Уже тогда, в лагере, он дал себе слово, что напишет эту книгу. Несмотря ни на что. Понимая всю колоссальность этого труда, его опасность, Солженицын, чтобы выполнить задачу, превратился, по существу, в аскета. Бумага, ручка, письменный стол, самые примитивные порой убогие коммунальные условия – вот что ему надо было для работы. Он не терпел долгих застолий, не участвовал в так любимых русской интеллигенцией многочасовых разговорах на кухне, избегал всего, что хотя бы на миллиметр уводило его от главного, как он понимал, предназначения в жизни. Будучи требовательным и жестким к себе, он так же относился и к окружающим.

Если что-то мешало, тормозило его движение к основной цели, он безжалостно отбрасывал это в сторону. За бортом его жизни могли оказаться личные отношения с людьми, которым он был в немалой степени обязан. В этом смысле его поздняя, написанная уже в эмиграции книга «Бодался теленок с дубом» достаточно показательна. И если все предыдущие книги характеризуют его как писателя, то «Теленок» – четкий фотографический отпечаток Александра Исаевича как человека. Отпечаток без ретуши и макияжа.

Надо понимать, что в те годы отношение советских властей к диссидентам было довольно жестким. Эти люди получали огромные сроки, их прятали в психиатрических клиниках, увольняли с работы, высылали за рубеж. Им ломали судьбы, разваливали семьи, преследовали родных и близких.

Об отношении Солженицына к преследуемым властями диссидентам с недоумением писал академик Андрей Сахаров: «Я спросил его, можно ли что-либо сделать, чтобы помочь Григоренко и Марченко. Солженицын отрезал: «Нет! Эти люди пошли на таран, они избрали свою судьбу сами, спасти их невозможно. Любая попытка может принести вред и им, и другим». Меня охватило холодом от этой позиции, так противоречащей непосредственному чувству». К этому остается добавить, что опальный генерал Григоренко провел тяжелейшие годы в закрытых психиатрических больницах, а диссидент Анатолий Марченко умер в чистопольской тюрьме уже в горбачевские времена.

«Архипелаг ГУЛАГ» написан простым, доходчивым и безыскусным русским языком, с иронией, сарказмом, книга читается на одном дыхании, у нормального человека бьется сердце и перехватывает горло от страшных открытий писателя. И в этом смысле она, конечно же, сильно отличается от многословного повествования «Красного колеса», от других позднейших работ писателя, где ставят в тупик даже просвещенного читателя такие словосочетания, как «лицеочертания с нахмуркой», «разговор напрямовщину», «дрожно ненавидел», «на самом краю помысливаемого окоема».

Одинокий голос человека

Хотел бы сказать и о том, что разделяет многих читателей с писателем. Благодаря Александру Солженицыну в стране узнали о трагедии армии Власова, о людях, которые, изменив присяге, приняли клятву на верность Гитлеру. В эйфории перестроечных лет нашлись такие люди, как бывший московский мэр Гавриил Попов, призвавший поставить в Москве памятник Власову как предтече демократического движения в России. Солженицын как предельно честный человек понимает, что Власов и власовщина управляемы нацистами. Он пишет: «А уж листовки, сообщавшие о создании РОА – «русской освободительной армии» не только были написаны дурным русским языком, но и с чужим духом, явно немецким, и даже незаинтересованно в предмете, зато с грубой хвастливостью по поводу сытой каши у них и веселого настроения у солдат. Не верилось и в эту армию, а если она и действительно была – то уж какое там веселое настроение?.. Вот так-то соврать только немец и мог».

Писатель правдиво пишет об отношении к власовцам как со стороны сограждан, так и со стороны их хозяев – немцев. «Жители оккупированных областей презирали их как немецких наемников, немцы – за их русскую кровь. Жалкие их газетки были обработаны немецким цензурным тесаком: Великогермания да фюрер. И оттого оставалось власовцам биться насмерть, а на досуге водка и водка. ОБРЕЧЕННОСТЬ – вот что было их существование все годы войны и чужбины, и никакого выхода никуда». В этих словах Солженицын очень точно изложил всю глубину трагедии власовской армии.

Как военнопленный попадал в армию Власова? Ведь немцы крайне редко загоняли насильно военнопленных в свои части. Выбор всегда оставался за самим человеком. Надо отдать должное писателю: лично Власова он нигде не оправдывает, но пытается объяснить логику его поступков. Он полагает, что генерал попал не по своей вине в ситуацию, из которой не было выхода.

Напомним читателю, что Великую Отечественную войну генерал Андрей Власов встретил в должности командира одного из самых боеспособных корпусов РККА. Ранее дивизия, которой он командовал, была признана лучшей в Красной армии. Уже через месяц после начала войны стал командующим армией, отличился в ходе обороны Москвы и в марте 1942 года по личному указанию Сталина был назначен заместителем командующего Волховским фронтом. Судя по всему, Власова готовили на замену командующего фронтом Кирилла Мерецкова.

Летом 1942 года вместе со 2-й ударной армией Власов оказался в котле. Позднейшие исследователи драмы 2-й армии пытаются объяснить ее поражение исключительно ошибками Власова. Это не так. Не будучи масштабным военачальником, Власов был хорошо подготовленным советским генералом и успешно воевал, что и объясняет его карьерный рост. Трагическое положение 2-й армии сложилось до его назначения, повлиять на ситуацию он не мог. Часть ближайшего штабного окружения Власова, с которым он пытался выбраться из котла, смогли выйти к своим. Власов отделился от основной группы и вместе с личной поварихой Марией Вороновой оказался в староверческой деревне, где местный староста запер его в сельской бане. Интересно, что в первый раз Власов попал в похожую ситуацию под Киевом. Тогда ему удалось выйти из окружения вместе с гражданской женой военврачом Анной Подмазенко. Вероятно, он единственный генерал Второй мировой войны, дважды выходивший из окружения с бабой и с ней же в плен и попавший.

Надо подчеркнуть, что с первых дней сотрудничества с нацистами Власов находился под плотной опекой абвера, а затем и СС. Именно офицеры немецких спецслужб готовили все его «проекты» и «платформы», они же правили его заявления. Все попытки проявить самостоятельность жестко пресекались, вплоть до домашнего ареста. Делать человека, повешенного в 1946 году во дворе Бутырской тюрьмы, борцом за справедливость, будущим правителем России по меньшей мере странно.

Можно соглашаться или спорить с теми или иными оценками творчества Солженицына, но никто не смеет упрекнуть писателя в том, что он написал нечестную книгу. Он как будто рвет на себе живом жилы, расплескивая и собственную кровь. «Пусть захлопнет книгу тот читатель, кто ждет, что она будет политическим обличием, – пишет Солженицын. – Если б это было просто! – что где-то есть черные люди, злокозненно творящие черные дела, и надо только отличить их и уничтожить. Но линия, разделяющая добро и зло, пересекает сердце каждого человека. И кто уничтожит кусок своего сердца?.. Один и тот же человек бывает в разные свои возрасты, в разных житейских положениях – совсем разным человеком. То к дьяволу близко. То к святому».

Всю свою жизнь Солженицын был одиноким человеком. Мир за границами его прекрасной семьи, созданной усилиями Натальи Светловой, был ему враждебным. Но будем помнить и о том, что это книга всемирно известного русского писателя, офицера Советской армии, кавалера боевых орденов, узника сталинских лагерей. Писателя, который написал одну из самых страшных книг в истории человечества.