Владимир Соловьёв: На вопросы «Кировской правды» ответил председатель Союза журналистов России Владимир Соловьёв

Владимир Соловьёв

На прошлой неделе глава СЖР побывал в Кирове, где принял участие в медиафоруме «На семи холмах» (12+).

В интервью «КП» Владимир Соловьёв рассказал о будущем профессии журналиста, конкуренции СМИ с блогерами, о темах, которые обсуждались на Федеративном совете СЖ в Кирове. Также председатель Союза вспомнил и свой уникальный журналистский опыт: как военкор он прошёл 7 разных войн. А уже в составе кремлёвского пула взял самое первое интервью Владимира Путина в качестве главы государства…

– Владимир Геннадиевич, в этом году наш областной центр отмечает 650-летие. Ваши ассоциации с Кировом-Вяткой?

– Конечно, это и вятский квас, и дымковская игрушка. В городе я далеко не в первый раз. Думаю, уже в третий или четвёртый. В один из приездов был на экскурсии на предприятии, где выпускается квас. Да и дымковская игрушка у меня тоже есть – это всадник в шляпе на коне. Подарок губернатора Александра Соколова.

Всегда с радостью сюда приезжаю. Особенно в юбилейный для города год. Хотя мы с вами прекрасно понимаем, что, как Москва началась не в 1147 году, так и Вятка возникла, наверняка, не в 1374-м. Думаю, всё было намного раньше. Но круглая дата и большой праздник должны дать городу очень много, помочь укрепить туристический потенциал, поддержать тех, кто связан с сувенирами, местной кухней. Это особенно ценно сейчас, когда многие россияне стали реже ездить по миру, зато больше путешествуют по своей стране. Популярность набирают поездки одного-двух дней, во время которых можно познакомиться с какими-то интересными соседними городами.

– Киров выбран для проведения Федеративного совета Союза журналистов. Правда ли, что это уникальный в своём роде случай, когда совет собрался в каком-то другом городе, а не в столице?

– Федеративный совет – мероприятие, которое мы, по уставу, должны проводить ежегодно. Съезд, на котором выбирается руководство Союза журналистов, – раз в пять лет, а совет каждый год. Обычно мы действительно собирались или в Москве, или в Сочи. Сейчас впервые за много-много лет Федсовет проходит в каком-то другом городе. На него в Киров приехали 50 руководителей региональных отделений со всех концов страны, даже с Сахалина и Камчатки. Для нас это очень интересно: собраться всем вместе, познакомиться с незнакомым для многих городом, пообщаться. Вчера, когда летел из Москвы в Киров, почти половина самолёта были руководители региональных отделений Союза. Это, по сути, элита журналистики: из каждого региона – человек, которому доверяют коллеги на своей территории, которого они выбрали председателем.

Хочу поблагодарить и губернатора Кировской области Александра Соколова, и вице-губернатора Андрея Лучинина, который участвовал в открытии медиафорума, а также председателя кировского Союза журналистов Елену Урматскую за то, что они помогли сделать удивительное по сути дело – собрать Федеративный совет на вятской земле. И хочу добавить, что этот пример – другим наука. Будем рады, если по примеру кировчан, какой-то другой регион захочет принять наш очередной совет.

– Что в программе работы в Кирове?

– В Кирове мы обсудим много всего интересного. В том числе целую линейку новых наград Союза журналистов – медалей «Честь, достоинство, профессионализм», «За заслуги», «Ветеран журналистики», «За помощь людям», «За поддержку прессы», «За храбрость».

Ещё одна важная тема – новые конкурсы. Название для одного из них – «Золотая стратегия» – придумано с помощью искусственного интеллекта. Это конкурс среди сотрудников пресс-служб. Будем награждать тех, кто действительно помогает журналистам получать информацию. Ведь в последние годы наметилась тенденция: пресс-службы (в которых, кстати, работают многие бывшие выпускники журфаков) делают всё, чтобы пресса… не получила никакой правдивой информации о той структуре, где они работают. При этом исключения тоже есть. Например, Ирина Волк, официальный представитель МВД России. Знаю, что она помогает решать все возникающие вопросы быстро, буквально по звонку. Таких людей мы будем находить и награждать.

– Искусственный интеллект, придумавший название для премии, – это друг или враг для журналиста?

– Сегодня эта тема активно обсуждается в разных аудиториях. Уверен: уже в ближайшее время журналистов ждёт очень жёсткая конкуренция. Даже сейчас искусственный интеллект в неограниченном количестве и совершенно бесплатно пишет тексты (в том числе, романы и повести), сочиняет музыку. Через какое-то время он сможет заменить часть наших коллег, подменить ряд профессий, связанных с рутиной обработкой огромных потоков информации, которую ведут сотрудники информационных агентств. Тогда как во время «работы в поле» журналиста они никогда не заменят. Нашим самым талантливым коллегам искусственный интеллект будет только в помощь.

– Многие знают вас как телевизионного журналиста. Сейчас вы много занимаетесь организационной-административной работой. Есть какая-то «журналистская» отдушина?

– Есть. Это телеграм-канал, который называется «Председатель Союза журналистов России». Там не так много подписчиков, около 700 человек. Иногда туда пишу. Если еду куда-то – делаю фотографии и тоже размещаю.

Когда-то ведь я начинал как фотограф. Кроме того, снимки (на них забиваются дата, время, место) – это своего рода «зарубки», чтобы помнить. Меня постоянно убеждают взяться за книгу. Пока для этого времени нет. Но, если соберусь, фотографии станут подсказками, помогут что-то освежить в памяти.

Помимо телеграм-канала, иногда «работаю» на пресс-службу. Если еду куда-то, где буду представлять Союз журналистов, один, то сам и пишу, и снимаю, чтобы можно было оперативно разместить на сайте. Это сейчас в Киров приехала вся пресс-служба Союза. Можно расслабиться.

– В вашей биографии особенно впечатляют три момента: первый – как журналист вы побывали на семи войнах, второй – вам довелось взять самое первое интервью Владимира Путина после того он возглавил Россию. И третий – вы координировали работу съёмочных групп Первого канала во время трагедии в Беслане…

– Беслан – самое страшное, что я видел в жизни. Потом, после того, как оттуда вернулся, много месяцев приходил в себя. В школу мы с оператором вошли буквально сразу после штурма. То, что увидели, было ужасно…. Каждый раз, когда я туда приезжаю (бывают траурные мероприятия, на которые приглашают), не могу удержаться – слёзы текут.

А если говорить о работе военным корреспондентом, то основным моментом стала Югославия. Меня решили отправить специальным корреспондентом на Балканы, когда мне было 26 лет. В начале 1990-х это был уникальный случай. Тогда на корпункты журналистов направляли уже ближе к пенсии. Это была синекура для тех, кто уже отработал корреспондентом и спецкорром, кто до этого вёл новости, кого сто раз проверили. Заграница была подготовкой к пенсии с зарплатой в валюте.

Но мы с оператором Анатолием Кляном ехали не «за границу», а на войну – заменять пропавших без вести коллег Виктора Ногина и Геннадия Куринного. Это было непростое решение. В том числе, для наших родных. Но мой дед, Мефодий Александрович, который прошёл две войны, сказал: «Снаряд два раза в одну воронку не попадает – давай езжай».

Отправиться в корпункт было самым большим и серьёзным вызовом в моей жизни. Да, было тяжело, но это открывало и невероятные возможности. На тот момент я практически ежедневно появлялся в программе «Время».

– Почему специальным корреспондентом решили отправить именно вас?

– Так получилось, что я был единственным, кто знал сербскохорватский язык. Его я изучал на международном отделении факультета журналистики МГУ. Кроме того, я был знаком с Ногиным и Куринным, потому что студентом на полгода приезжал в Белградский университет писать диплом и много общался с ними. Тогда мой учитель – Александр Николаевич Тихомиров (тележурналист, которого помнят по программе «Прожектор перестройки») передал мне посылку для Ногина, своего соседа по лестничной площадке в московском доме.

Вообще в жизни немало совпадений. Я родом из города Ногинск Московской области, который был назван в честь Виктора Ногина – советского революционера, похороненного у Кремлёвской стены, и… деда собкорра «Останкино» Виктора Ногина.

С Ногиным мы ездили на съёмки, вместе были на последнем съезде компартии Югославии, после которого начала разваливаться страна.

Мой оператор Анатолий Клян тоже попал в коррпункт не случайно. Он лично знал Куринного. Мы не только снимали сюжеты, но и искали наших пропавших коллег. Из Белграда пару раз в неделю выезжали на войну. Так продолжалось семь лет. Прошли эпопею общения со следствием, которое искало Ногина и Куринного, даже нашли сожжённую машину, в которой они ездили… До сих пор непонятно, как они погибли и где их останки.

Несколько лет назад я выступил с предложением установить на здании телецентра в Москве мемориальной доски в память о Викторе Ногине, Геннадии Куринном и Анатолии Кляне (он погиб 10 лет назад под Донецком от шальной пули). Не исключаю, что именно после этого мне предложили возглавить Союз журналистов. Потому что значительная часть нашей работы – сохранение памяти и наших погибших коллегах и поддержка их семей.

– Вы брали интервью у первых лиц России, у мировых лидеров. Кого из собеседников можете выделить?

– Самым интересным всё-таки было первое интервью Владимира Путина, которое я брал для программы «Время» 4 января 2000 года. За несколько дней до этого, перед самым Новым годом Борис Ельцин сказал: «Я ухожу». Этот уход стал очень страшной новостью для многих моих коллег, которые успели смонтировать итоговые (за 1999-й год) информационные программы. Кто-то уже был дома и поднимал бокалы. Пришлось отставить бокалы и спешить на работу – всё переделывать.

После праздника в редакции было пусто. Я приехал на работу 4 января. Надел коричневый пиджак и такого же цвета галстук, хотя обычно не люблю ходить в галстуках. Как только я появился на рабочем месте, вбежал наш заместитель главного редактора: «Хорошо, что ты пришёл! Поедешь в Кремль, брать интервью у Путина». Я: «Хорошо».

Чуть ли не на коленке написал вопросы. На трёх машинах въехали в Кремль. Нас разместили в гостиной со стенами салатового цвета, мы выставили камеры и были уже наготове, когда пришла Ксения Пономарёва, заместитель предвыборного штаба. Она посмотрела на мой пиджак, потом на стены и сказала: «Так! Пиджак коричневый, а вы в салатовой гостиной! Переходим в коричневую». Пришлось разбирать камеры, идти на другой конец корпуса… Вскоре появился Владимир Владимирович. Это действительно было первое его интервью после того, как он возглавил государство (тогда в статусе исполняющего обязанности Президента). Он рассказал о том, как Ельцин передавал власть. Процитировал его слова: «Берегите Россию». Рассказал о том, как на Новый год отправился к военным в Чечню, и как из-за непогоды вертолёт пришлось посадить в Дагестане и там отметить праздник с военнослужащими.

Интервью получилось большим, заняло всю программу «Время». То есть я могу гордиться, что однажды сделал всю программу «Время»: ведущий поздоровался, объявил интервью, а затем вышел в эфир после того, как интервью закончилось – только для того, чтобы попрощаться.

– Если говорить не о том, что уже стало историей, а о будущем – каким видите конкуренцию журналистов с блогерами, которые становятся «полноценными СМИ»?

– Блогеры – наша большая головная боль. Они хотят иметь права журналистов, но не хотят иметь их обязанности. То есть, человек может сесть перед камерой и с матерком нести ахинею, набирая количество просмотров и не отвечая за свои слова.

Я много езжу по стране. Выступаю перед студентами факультетов журналистики. Я постоянно говорю им: «Сейчас очень тяжёлая конкуренция с блогерами, с авторами ютуб- и телеграм-каналов, которые могут, не проверяя, вбрасывать любую информацию. А профессиональные журналисты должны заниматься проверкой. Только поэтому мы отстаём, потому что должны всё проверить».

– С молодыми кадрами для журналистики сейчас проблема. Как её решать?

– В ближайшее время выйдем с письмом в правительство с просьбой восстановить бюджетные места на факультетах журналистики. Сейчас все платные в основном и после них многие просто не идут в профессию.

Кроме того, я уже несколько лет говорю о необходимо установить статус «Земского журналиста». Почему это важно? Потому что основа наших СМИ – районные газеты. А там, по большей части, работают уже не очень молодые женщины – из последних сил тянут эту непростую лямку. Когда они уйдут на пенсию, работать в «районках» станет просто некому. И это будет подрыв национальной информационной безопасности. Поэтому нужно обязательно вводить статус «Земского журналиста», надо поднимать зарплаты, чтобы решать вопрос с нехваткой кадров…

Проиллюстрирую всё это примером из Норильска. Суровые северные журналисты с местного ТВ рассказывали мне, что если к ним приходит письмо, написанное хорошим русским языком, они сразу находят автора и предлагают: «Ты пишешь грамотно – иди работать журналистом!» А, если видят, что парень на улице снимает девушку на смартфон и держит кадр нормально, тут же зовут на работу оператором. Вот, до такой степени.

– Можно ли говорить о росте популярности профессии военкора?

– Профессия военкора сейчас в ореоле популярности. Ко мне даже девушки подходят и спрашивают, как стать военкором. Увы, многие в первую очередь думают о том, что «селфи очень интересное может получиться с распущенными волосами на фоне танка». Даже не задумываются, что можно погибнуть.

Мы, кстати, занимаемся подготовкой курсов по подготовке военкоров. Чтобы необученных на фронт не посылать. Чтобы люди знали тактическую медицину. Потому что не один репортаж не стоит жизни. Надо знать, как спасти себя, как спасти товарища.

Кстати, ещё один важный момент: сейчас наблюдается такая тенденция: если раньше, когда мы учились, на факультетах журналистики соотношение юношей и девушек было примерно 50 на 50, то теперь на журфаках в основном студентки – девушки. Профессия становится женской. Даже не знаю, хорошо это или плохо, но это так…